Электрофизиологическое исследование нейродегенеративных и регенеративных процессов в флексорном и экстензорном ответвлениях седалищного нерва после краша под воздействием гипотаёамического пролином - обогащенного пептида (РRР-1)

Введение

Возможность предотвращения инвалидизации и поиска оптимальной терапевтической стратегии при периферических нервных (ПН) повреждениях [1], в частности, раздавливании или краше, интенсивно и всесторонне изучается на междисциплинарном уровне, с вовлечением целого ряда средств, включающих физическое воздействие, факторы роста, нейротрофины, гормоны, экзогенные пептиды и другие физиологически активные соединения [2-7]. После краша ПН обнаружен дефицит регенерированных волокон большого диаметра с отсутствием восстановления функциональной реиннервации, в результате их прорастания в измененном направлении. Более того, обнаружены факторы, тормозящие нервный рост, включающие ретроградную атрофию и дегенерацию, непропорциональную регенерацию волокон малого диаметра, с клеточной альтераций в участке повреждения [8]. Установлено, что хроническое раздавливание ПН вызывает конкурентный апоптоз и пролиферацию Шванновских клеток (ШК), что подтверждает прямой митогенный эффект механических стимулов на ШК [9]. Выявлено, что после краша ПН к 6мес. нормализовалась скорость проведения регенерированных аксонов в дистальной культе, а спустя 18мес. после перерезки нерватаковая достигала лишь 50% нормы [10]. В результате краш- повреждения ПН лишается способности проводить импульс, а минимальное повреждение миелина значительно влияет на активность ионных каналов и последующую генерацию импульса [11]. Обнаружено, далее, что в течение регенерации как моторные, так и сенсорные миелинизированые волокна достигают одинаковой скорости роста и созревания [2]. В заключение, отсутствуют данные по разной степени выраженности и скорости регенерации флексорной и экстензорной иннервации соответствующих мышц в условиях нервного краша и развития нейроде- и регегенеративных процессов под сегментарным и супрасегментарным контролем. Отмеченный фактор важен в связи с их эволюционной отставленностью. Иными словами, сегментарные флексорные структуры, в отличие от экстензорных, больше подвержены надсегментарному контролю, более ранимы и запаз-дывают в отношении регенерации, что имеет важное практическое значение в условиях направленного использования эндо- и экзогенных модуляторов широкого спектра действия. Представляет особый интерес использование пролином - обогащенного пептида (РRР-1), нейротрофиноподобного пептида мозга, продуцируемого нейросекреторными клетками ги- поталамических ядер (nucleus paraventricularis - NPV и nucleus supraopticus - NSO), детально исследованных акад. А.А. Галояном и сотр., выявившими широкий спектр его биологической активности в качестве ингибитора проапоптотических каспаз-3 и -9, иммуномодулятора и стимулятора иммунокомпетентных клеток, активатора образования IL-1, IL-6 и TNF-a в фибробластах, макрофагах и астроцитах, протектора против многих токсических продуктов и т.д. [15,16]. Согласно результатам исследований нейропротекторных свойств PRP-1 противодействует дегенера-тивным процессам и содействует таковым регенера-тивным при острой и хронической неспецифической нейродегенерации токсического и травматического происхождения, противодействуя формированию рубца, пролиферации, миграции и аккумуляции глиальных элементов в участке повреждения, с последующим восстановлением моторной функции нижней конечности на стороне повреждения [17-28] и является потенциальным терапевтическим агентом для специфических нейродегенеративных заболеваний [29, 30]. Вышеотмеченное предусматривает необходимость его использования в настоящем изучении, основываясь на терапевтическом преимуществе, связанном с предотвращением нейродегенеративных процессов, модулированием апоптотического каскада, регулированием противовоспалительных и нейропротекторных событий. В настоящей работе про-ведено сравнительное электрофизиологическое изу-чение динамики и степени развития нейроде- и реге-неративных процессов флексорных (n. Gastrocnemius -G) и экстензорных (n. Peroneus communis - P) нервов нижней конечности после раздавливания седалищного нерва (СН) без- и в условиях применения PRP-1, на примере регистрации их эффектов в соответствующих мотонейронах (МН) спнного мозга (СМ).

Материал и методы

Эксперименты проводили на крысах-самцах Альбино (250±30г): интактных (n=7), подверженных одностороннему раздавливанию СН (контроль, n=11) и таковых в условиях применения PRP-1 (n=6). Раздавливание СН производили под нембуталовым нар-козом (40мг/кг в/б) в верхней трети бедра (4мм выше места трифуркации), посредством сжатия кровоостанавливающим зажимом в положении первого зубца в течение 60секунд [31]. PRP-1 вводили со следующего дня после раздавливания СН в/м ежедневно в течение 3 дней по 0.1мг/кг в/м со следующего дня после операции. Проводили сравнительный анализ сенсорного (тест рефлекса отведения-ТРО) и моторного (статический седалищный индекс-ССИ) показателей функционального восстановления после раз-давливания. Спустя 32-35 дней в контроле и 3, 7 и 9 дней после иньекции PRP-1 под нембуталовой ане-стезией, после фиксации в стереотаксическом аппарате производили краниотомию, дорсальную лами- нэктомию пояснично-крестцового отдела СМ и отсепаровку дистальных флексорного и экстензорно- го ответвлений раздавленного СН. Затем животных обездвиживали 1% дитиллином (25мг/кг в/б) и пере-водили на искусственное дыхание. Стеклянные ми-кроэлектроды диаметром кончика 1цМ, заполненные 2М раствором NaCl, вживляли в передние рога серого вещества поясничных сегментов (L4-L5) в область МН СМ (VIII-IX пластины по Рекседу) для экс- траклеточной регистрации их спайковой активности. Высокочастотную стимуляцию (ВЧС) (0,05мс,0,10-0,16мА, 50Гц в течение 1сек) нервов G и P (дистальных отростков на стороне повреждения) задних конечностей осуществляли биполярными серебрянными электродами. Для идентификации МН, стере- отаксически ориентированными по атласу мозга [32] цилиндрическими биполярными электродами осу-ществляли стимуляцию (параметрами тока 0.05мс,0.08мА, 50Гц в течение 1сек) структур надсегментарного контроля - гигантоклеточного красного ядра (RMC) и латерального вестибулярного ядра (LVN). Причем, использовалась парная реципрокность эффектов стимуляции центральных структур, ведающих облегчением флексии и торможением экстензии и,наоборот, или - периферических структур опреде-ленной известной направленности.

Для определения статистической достоверности различий в длительности межспайковых интервалов до и после действия стимула использовался не-параметрический критерий проверки однородности двух независимых выборок - двухвыборочный критерий Вилкоксона-Манна-Уитни (Wilcoxon-Mann- Whitney test). Так как число регистрируемых спайков было достаточно велико (до нескольких сотен спайков за 10 секундный интервал после действия стимула), использовалась разновидность указанного теста, учитывающая его асимптотическую нормальность- z-тест. Сравнение критических значений с табличными значениями нормального распределения при уровнях значимости 0.05, 0.01 и 0.001 (для различных испытаний), показывает, что в результате ВЧС для большинства выборок спайкинга нейрональной активности имеется статистически значимое изменение как минимум с уровнем значимости 0.05.

Результаты исследования

Анализ спайковой активности единичных МН СМ в норме (84 клеток, 128 испытаний), контроле на 32-35 дни без- (34 клетки, 51 испытаний) и с PRP-1 на 5-9 дни (97 клеток, 123 испытаний) выявил формирование в них ответов на ВЧС нервов G и P в виде те- танической потенциации (ТП) и депрессии (ТД), с по следующими проявлениями посттетанической потен- циации (ПТП) и депрессии (ПТД). On-line регистрация и програмный математический анализ импульсной активности выявил возбудительные и тормозные проявления активности в МН СМ на ВЧС G и P нервов у интактных животных, в контроле и на 5, 7 и 9 дни после раздавливания СН у леченных животных.

На рис.1 демонстрируются усредненные перистимульные, кумулятивные гистограммы и гистограмма частоты спайкинга активности МН при ВЧС на 5-9 дни (группы А-В) при применении PRP-1, на 32-35 дни в контроле (группа Г) и в норме (группа Д). На стимуляцию обоих нервов на 5-9 постоперационные дни, в контроле и норме (А, Б) регистрировали ТП с ранними и поздними ПТП (в отношении времени возникновения), за исключением постсти- мульных эффектов нерва G на 9 день после раздавливания СН. Регистрировали в аналогичных условиях на стимуляцию нерва G также ТД+ПТД (В) и ПТП лишь на 7 день после раздавливания нерва (В). При раздражении нерва Р регистрировали ТД+ПТП на 5 и 7 дни после операции, а в остальных случаях - ТД+ПТД (Г). Анализ возбудительных реакций, представленных на данном рисунке, позволяет сделать следующие заключения. Самый высокий уровень возбудительной активности МН СМ на стимуляцию нерва G (ТП+ПТП) выявляли на 7 день после раздавливания СН (почти в 5 раз выше такового к 5 дню и в два с лишним раз выше нормы), который на 9 день снижался до 4 раз с лишним, но продолжал превышать уровень таковой в норме; к тому же, самый низкий возбудительный эффект имел место в контроле (А). При стимуляции нерва P аналогичные возбудительные проявления активности МН СМ по-казали высокие относительно близкие уровни на все испытанные дни у леченных животных, которые на 7 и 9 дни приближались к норме, а на 5 день почти втрое превышали таковые в норме и почти 3-х кратно уровень в контроле. Следует отметить, что при таком успешном восстановлении активности указанных ответвлений СН у леченных PRP-1, несколько лучшие показатели для экстензорного нерва, по сравнению с флексорным, что и следовало ожидать. На В и Г рис.1 иллюстрированы усредненные значения депрессорных эффектов на стимуляцию изученных нервов. В случае стимуляции нерва G к 7 дню после раздавливания СН резко углублялась тетаническая депрессия (ТД) почти 9-кратно, также резко снижалась к 9 дню, достигая фактически уровня в два раза ниже нормы (В). Наоборот, при раздражении нерва Р, почти втрое превышенный уровень ТД к 7 дню испытаний (по сравнению с 5 днем), продолжал оставаться на том же уровне и к 9 дню, достигая уровня в 2.5 раза больше такового в норме (Г). Отмеченное, как и в случае возбудительных эффектов, свидетельствует в пользу более интенсивного вовлечения депрессорной реакции для восстановления экстензорного нерва при использовании PRP-1.

Рис. 1. Усредненные перистимулъные (PETH Average), кумулятивные (Cumulative Average) и гистограммы частоты (Frequency Average) возбудителъных (А, Б), депрессорных и смешанных (В, Г) постстимулъных проявлений активности. MH СМ на поврежденной стороне в условиях применения PRP-1, в контроле и норме при ВЧС (50Гц, 1сек), нервов G (А, Б) и P (В, Г) после раздавливания (раздавл.) седалищного нерва (СН). Здесъ и в осталъных рисунках: стимул. (стимуляция), тетаническая и посттетаническая потенциация (ТП, ПТП) и депрессия (ТД, ПТД), G и Р (n Gаstrocnemius и Peroneus communis, соответственно)

Представленные на рис.1 результаты всего массива экспериментального материала, в виде усредненных значений возбудительных и депрессорных постстимульных проявлений активности в МН СМ при ВЧС 50Гц (в течение 1сек) нервов G и Р, иллюстрируются в последующих четырех рисунках в виде перистимульных гистограмм суммы спайков, конструированных на основе пре- и постстимульных тетанических возбуждающих, посттетанических возбуждающих и депрессорных проявлений спайковой активности одиночных МН-ов (рис. 2 и 4), на основе пре- и постстимульных тетанических депрессорных, посттетанических депрессорных и возбудительных проявлений спайковой активности одиночных МН- ов (рис. 3 и 5) в норме (А), 32-35 дней после раздавливания нерва в контроле (В), спустя 5, 7, и 9 дней в условиях применения PRP-1 (Д, Ж, И соответственно). В указанных рисунках представлены также диаграммы частоты спайков, с усредненными значениями и детальным анализом (Spike timing, Кумулятивная гистограмма - Cumulative histogram и гистограмма частоты-Frequency histogram) на примере произвольно избранных одиночных нейронов для вышеот- меченных случаев (Б, Г, Е, З и К).

Обсуждение результатов

On-line регистрация и програмный математи-ческий анализ импульсной активности в МН СМ на ВЧС нервов G и P выявил возбудительные и тормозные проявления активности у интактных крыс, на 32-35 дни без- (контроль) и в условиях применения PRP-1 на 5, 7 и 9 дни после раздавливания СН. Сравнительное изучение динамики и степени развития нейродеи регенеративных процессов в указанных флексорных и экстензорных нервах нижней конечности, по анализу спайковой активности отдельных МН в отмеченных условиях, выявило формирование ответов в виде тетанической и посттетаническй потенциации и депрессии. Самый высокий уровень возбудительной активности МН СМ у леченных животных на стимуляцию нерва G (ТП+ПТП) выявляли на 7 день после раздавливания СН (почти в 5 раз выше такового к 5 дню и в два с лишним раз выше нормы), который на 9 день снижался до четырех раз, но продолжал превышать уровень нормы; к тому же, самый низкий возбудительный эффект имел место в контроле. При стимуляции нерва P возбудительные проявления активности МН СМ показали высокие, приближающиеся к норме, уровни на 7 и 9 дни, а на 5 день почти втрое превышающие таковой в норме и почти 3-х кратно - уровень в контроле. Тем не менее, при таком успешном восстановлении активности отмеченных ответвлений СН у леченных PRP-1 следует отметить несколько лучшие показатели для экстензорного нерва по сравнению с флексорным.

Согласно результатам предыдущего электрофизиологического изучения [33], в основном подтвер-дивших таковые морфо-гистохимического, возбудительные тетанические эффекты нарастали, достигая уровня выше нормы уже на 7 день испытаний, а тормозные, будучи завышенными, также приближались к норме на 7 день, затем уменьшались к 9 дню. В то время как в контроле на 32-35 дни значения ТП и ТД были заниженными (2-х кратно и 0.6 раз, соответственно). Во всех вышеотмеченных случаях отводили также ПТП, преимущественно ранние (во временной отставленности по отношению к тетаническим эффектам), сопровождаемые фактической стационаризацией активности к концу испытаний. В целом, при стимуляции нерва P к концу испытаний не наблюдалось восстановления ТП до нормы, но имело место нарастание или углубление ТД до 2-х кратного от уровня нормы, что свидетельствует об активации регенерации посредством тормозной протекции [33]. В заключение, можно придти к выводу об истинно протекторном эффекте РИР-1, в отличие от такового, скорее регуляторного, паратиреоидного гормона. Следует оценить значение депрессорных тетанических проявлений активности МН СМ на ВЧС поврежденного нерва, лучше выраженных в начальной стадии восстановления. Как известно, депрессорные постстимульные проявления активности в виде ТД и ПТД опосредуют тормозные моноамины, которые на уровне спинного мозга выступают в качестве ГАМК или Глицина. Поскольку в основе депрессии лежит торможение, то представляет интерес возможность ее содействия протекции. В свою очередь, истинное торможение, в отличие от депрессии дисфасилитаторного происхождения, может быть самого различного происхождения. В настоящей работе в углублении торможения при нейродегенерации, в качестве протекторной категории, предполагается участие ГАМК, усливающееся в условиях применения РRР-1. Нами протекторное назначение ГАМК показано в исследованиях по неспецифической нейро-дегенерации, в частности, в ядре Дейтерса (односторонняя лабиринтэктомия) и при специфической нейродегенерации в черной субстанции (на модели болезни Паркинсона), а также в гиппокампе (на модели болезни Альцгеймера), в нейронах преимущественно ГАМК-ергической природы, в которых интенсивно рано вовлекаемые депрессорные реакции сопровождают процесс восстановления до его завершения [23,24,26,30,34]. Помимо того, представляет интерес влияние PRP-1 на активность системы нейромедиаторных аминокислот глутамин-глутамат-ГАМК [35]. Подтверждением предположения об универсальном протекторном назначении ГАМК-ергического тор-можения служат также литературные данные, свидетельствующие о том, что в некоторых системах в течение развития нервной системы ГАМК действует в качестве фактора, влияющего на различные признаки, включающие пролиферацию, миграцию, а также дифференциацию и созревание синапса, клеточную гибель и экспрессию рецептора ГАМКА [36]. Согласно недавним данным, предположено, что ГАМК и глицин могут играть важную и разную роль в развивающейся и зрелой центральной вестибулярной системе [37]. В свою очередь, установлена решающая роль событий, опосредованных ГАМК рецептором в нейронах вестибулярных ядер при восстановлении функции после односторонней лабиринтэктомии, известном в качестве вестибулярной компенсации [37-40]. Иными словами, в настоящем исследовании в условиях терапевтического воздействия РRР-1 в процессе де- и регенерации раздавленного периферического нерва, не исключено вовлечение истинного ГАМК-ергического торможения в течение ТД и ПТД. Наконец, в механизме воздействия РИР-1 на краш нерва важную роль играет метаболический эффект. В частности, было установлено, что при этом увеличивается утилизация глюкозы в различных органах, а в головном мозге она почти в 10 раз выше нормы [41].

Рис. 2. А-Д — перистимулъные гистограммы суммы спайков (сверху), сконструированные на основе пре- и постстимулъных возбуждающих тетанических (ТП) и посттетанических возбуждающих (ПТП) и депрессорных (ПТД) проявлений спайковой активности одиночных МН-ов на ВЧС 50 Гц (в течение 1 сек) нерва G в норме (А), 32-35 дней после раздавливания СН в контроле (В), спустя 5, 7, и 9 дней в условиях применения PRP-1 (Д, Ж, И, соответственно). Здесъ и в осталъных рисунках: снизу — диаграммы частоты спайков с усредненными значениями (MBE MTT, MPE) до (BE- Before Event), во время (TT-Tetanic Time) и после (PE-Post Event) ВЧС и деталъным анализом (Spike timing, Кумулятивная гистограмма — Cumulative histogram и гистограмма частоты — Frequency histogram) произволъно избранных одиночных нейронов для вышеотмеченных случаев (Б, Г, E, З и К).

В заключение следует отметить мощный протекторный эффект PRP-1, позволяющий успешную и совершенную регенерацию нерва, на стимуляцию дистального поврежденного отдела которого возбудительные реакции в МН СМ многократно превышали таковые в норме уже на первой нед. испытаний, в то время как в контроле, вплоть до конца испытаний, не имела место регенерация флексорного ответвления СН и лишь несовершенная тенденция к регенерации экстензорной коллатерали СН.

Рис. 3. А-Д - перистимулъные гистограммы суммы спайков (сверху) и диаграммы частоты спайков (снизу), сконструированные на основе пре- и постстимулъных депрессорных тетанических (ТД), посттетанических депрессорных (ПТД) и возбудителъных (ПТП) проявлений спайковой активности одиночных МН-ов на ВЧС 50 Гц (в течение 1 сек) нерва О в норме (А), 32-35 дней после раздавливания СН в контроле (В), спустя 5, 7 и 9 дней в условиях применения РЯР-1 (Д, Ж, И, соответственно) и деталъный анализ произволъно избранных одиночных нейронов для вышеотмеченных случаев (Б, Г, Е, 3 и К).

Рис. 4. А-Д - перистимулъные гистограммы суммы спайков (сверху) и диаграммы частоты спайков (снизу), сконструированные на основе пре- и постстимулъных возбуждающих тетанических и посттетанических (ТП и ПТП, соответственно) проявлений спайковой активности одиночных МН-ов на ВЧС 50Гц (в течение 1 сек) нерва Р в норме (А), 32-35 дней после раздавливания СН в контроле (В), спустя 5, 7, и 9 дней в условиях применения РЯР-1 (Д, Ж, И, соответственно) и деталъный анализ произволъно избранных одиночных нейронов для вышеотмеченных случаев (Б, Г, Е, 3 и К).

Рис. 5. А-Д - перистимулъные гистограммы суммы спайков (сверху) и диаграммы частоты спайков (снизу), сконструированные на основе пре- и постстимулъных депрессорных тетанических и посттетанических (ТД и ПТД) и возбудителъных (ПТП) проявлений спайковой активности одиночных МН-ов на ВЧС 50Гц (в течение 1сек) нерва Р в норме (А), 32-35 дней после раздавливания СН в контроле (В), спустя 5, 7, и 9 дней в условиях применения РЯР-1 (Д, Ж, И, соответственно) и деталъный анализ произволъно избранных одиночных нейронов для вышеотмеченных случаев (Б, Г, Е, 3 и К).

 Список литературы

1. Reyesarmijo E. Rev. Med. Hosp. Gen. (mex). 1964. V.27, P. 107-114.
2. Aydin M.A., Comlekci S. et al. Bioelectromagnetics 2006. V.27, 5, P. 401-413.
3. Bervar M. Bioelectromagnetics. 2005. V.26, 5, P.351- 356.
4. Fargo K.N., Alexander T.D. et al. J. Neurotrauma. 2008. V.25, 5, P.561-566.
5. Fleming C.E., Saraiva M.J., Sousa M.M. J. Neurochem. 2007. V.103, 2, P.831-839.
6. Kato N., Nemoto K. et al. Neurosci. Res. 2005. V.52, 4, P.299-310.
7. Mohri T., Tanaka H., Tajima G. et al. Shock. 2006. V.26,6,P.581-586.
8. Giannini C., Lais A.C., Dyck PJ. Brain Res. 1989. V. 500,1-2, P. 131-138.
9. Gupta R., Steward O. J. Comp. Neurol. 2003. V.461, 2, P. 174-86.
10. Horch K.W., Lisney J.W. J. Physiol. 1981. V.313, P.287- 299.
11. Mert T., Gunay I., Polat S. Restor Neurol Neurosci. 2005. V.23, 5-6, P.347-54.
12. Moldovan M., Sorensen J., Krarup C. Brain 2006. V. 129, Pt 9, P.2471-2483.
13. Macica C.M., Liang G., Lankford K.L. Glia, 2006.V.53, 6, P.637-648.
14. Minasyan A.L., Aznauryan A.V.,Chavushyan V.A., Sarkissian J.S.2011. V.5, 1, P.52-68.
15. Galoyan AA. Neurochem. Res. 2001.1355.
16. Galoyan A.A. Handbook of Neurochemistry and Molecular Neurobiology, 3d Edition, Neuroimmunology. Eds. Galoyan A. and Besedovsky H. 2008. P. 155-195.
17. Galoyan A.A., Terio N. et al. Neurochemical Journal (Moscow) 2000. V. 17, P.185-188.
18. Galoyan A. A., Sarkissian J.S., Kipriyan T.K., Sarkissian E.J., Grigorian Y.K., Sulkhanyan R.M., et al. Neurochem. Res. 2000. V.25, P.1567-1578.
19. Galoyan A.A., Sarkissian J.S., Kipriyan T.K., Sarkissian E.J., Chavushyan V.A., Sulkhanyan R.M., et al.Neurochem. Res. 2001. V.26. P.1023-1038.
20. Galoyan, A.A., Sarkissian, J.S., and Kipriyan, T.K. et al.Neurochem. Res. 2001. V.26, P.1023-1038.
21. Galoyan A.A, Sarkissian JS, Sulkhanyan RM, Chavushyan AJ, Gevorgyan ZA, Avetisyan Z.E., et al. Neurochem. Res.2005. V.30, P.487-505.
22. Galoyan A.A, Sarkissian J.S., Chavushyan E.A.,Sulkhanyan R.M., Avakyan Z.E., Avetisyan Z.A., et al.Neurochem. Res. 2005. V.30. P.507-525.
23. Galoyan A.A., Krieglstein J., Klumpp S., Danielian K., Galoian K., Kremers W., et al. Neurochem. Res. 2007. V.32, P.1898-1905.
24. Galoyan A.A., Khalaji N., Hambardzumyan L.E, Manukyan L.P., Meliksetyan I.B., Chavushyan V.A., Sarkisian V.H., Sarkissian J.S. Neurochem. Res. 2010, V.35, P.1747-1760.
25. Sarkissian J.S., Yaghjyan G.V., Abrahamyan D.O., Chavushyan V.A., Meliksetyan I.B., Poghosyan M.V., et al. Annals of Plastic Reconstructive and Aesthetic Surgery 2005. V.4, P.19-30.
26. 26.Саркисян С.Г., Минасян С.М., Меликсетян И.Б., Чаву- шян В.А., Саркисян Дж.С. Галоян А.А. Матер. Всерос. конф. «Структурно-функциональные нейрохимические и иммунохимические закономерности асимметрии и пластичности мозга», Москва, 2008, c.635-639.
27. 27.Abrahamyan S.S., Meliksetyan I.B., Sulkhanyan R.M., Sarkissian J.S., Galoyan A.A. Neurochem. Res. 2001. V.269, P.1225-1230.
28. Abrahamyan S.S., Sarkissian J.S., Meliksetyan I.B., Galoyan A.A. Neurochem. Res.2003. V.29, P. 695.
29. Галоян A.A., Саркисян Дж.С., Чавушян В.А., Абра¬мян С.С., Авакян З.Э., Ваградян А.Г., Погосян М.В., Григорян Ю.Х. Нейрохимия (РАН и НАН РА), Т.21, 4, 2004, c.265-288.
30. Galoyan A.A., Sarkissian J.S., Chavushyan V.A., Melik¬setyan I.B, Avagyan Z.E., Poghosyan M.V., Vahradyan H.G., Mkrtchian H.H., Abrahamyan D.O. Alzheimer’s & Dement. 2008, V.4, 5, P. 332-344.
31. Bridge P.M., Ball D.J. et al. Exp. Neurol. 1994.V.127, 2, P.284-290.
32. Paxinos G., Watson C. Acad. Press, New York, 5th ed. 2005, 367 p.
33. Minasyan A.L., Aznauryan A.V., Chavushyan V. A., Sarkissian J.S. Armenian Medical Journal 2009. V. 3, 1, P.44-58.
34. Sarkissian J.S, Chavushyan V.A., Meliksetyan I. B., Poghosyan M., Avakyan Z.E., Voskanyan A. V., Mkrtchi¬an H. H., Kamenetsky V. S., Abrahamyan D.O. New Armenian Medical Journal. 2007, V. 1, P. 43.
35. Hambartsumyan D.K, Vardanyan F.G., Gevondyan K.A., Kamalyan R.G., Galoyan A.A. Neurochemical Journal (Moscow) 2003; V.20, P.145-152.
36. Owens D.F., Kriegstein A.R. Nat. Rev. Neuroscience 2002, V.3, P. 715-727.
37. Tighilet B., Lacour M. Eur. J. Neurosci. 2001. V.13, P. 2255-2267.
38. Giardino L., Zanni M. et al. Brain Res., 2002. V. 929,1, P.76-86.
39. Johnston A.R., Him A., Dutia M.B. Neuroreport, 2001. V.12, P.597-600.
40. Yamanaka T., Him A., Cameron S.A., Dutia M.B. J. Physiol. 2000. V. 523, Pt. 2, P. 413-424.
41. Kevorkian G.A., Marukhyan G.L., Arakelyan L.N., Guevorkian A.G., Galoyan A.A. Neurochemical Research, 2001, V.26, 7, P.829-832. 

Вопросы, ответы, комментарии